Чернобыль спустя 25 лет

УКРОТИТЕЛИ ЧЕРНОБЫЛЬСКОЙ КАТАСТРОФЫ

Бордунова Тамара Павловна, референт 

Общественного движения «За возрождение Озёрска»

История человечества насчитывает немало трагических дат, связанных с разрушительными войнами, природными катаклизмами, которые в последнее время всё чаще происходят на планете Земля. День 26 апреля 1986 года вошел в историю человечества как один из самых драматичных дней, дата, когда произошла самая серьёзная техногенная катастрофа второй половины ХХ века. Самое обидное, что авария эта произошла по вине человека, из-за небрежного отношения к науке, недостаточной компетенции тех, кто управлял сложным физическим процессом.  Сообщение об аварии на четвёртом блоке Чернобыльской атомной станции прозвучало как гром среди ясного неба! По скупым сведениям, передаваемым по радио и телевидению, трудно было судить о масштабах катастрофы. Но мы, проработавшие не один год в атомной промышленности, а многие жители города Озёрска участники и свидетели аварии 1957 года на Урале, прекрасно понимали, что может натворить вырвавшийся на свободу «мирный атом». Я в то время работала начальником отдела кадров МСУ-111 треста «Уралпроммонтаж». Буквально, на следующий день, в отделе кадров появились первые добровольцы, готовые выехать на ликвидационные работы в любой момент. Пошли звонки в Минсредмаш с предложениями включиться в ликвидационные работы. Получили ответ - «ждите». Похоже, в первое время в шоке от аварии находилось не только население, но и всё руководство страны. Сама Чернобыльская атомная станция находилась в ведении Минэнерго. Только 15 мая 1986 года по решению ЦК КПСС Минсредмаш СССР принял на себя организацию и проведение работ по ликвидации последствий катастрофы. Был создан штаб с участием специалистов - ядерщиков, которые определили порядок работ. Кроме решения технических вопросов, необходимо было подготовить места для расселения людей, обеспечить пункты питания подготовить фронт работ, завезти материалы, разобраться с чего начинать, что делать?! Для ликвидации последствий аварии необходимо было скоординировать работу сотен предприятий, проектных организаций и обеспечить слаженные усилия тысяч людей. Первый отряд монтажников МСУ-111 треста «Уралпроммонтаж» выехал в Чернобыль 23 июня 1986 года. В первый десант вошли монтажники: Брагин Александр Николаевич (сейчас инвалид 2-й группы), Завгороднев Владимир Иосифович, Захаров Анатолий Владимирович, Лугинин Сергей Владимирович (умер в 2000г), Остриков Станислав Павлович (умер в сентябре 1986 года). 02.07.1986 г. к ним присоединился Карелин Владимир Анатольевич, начальник участка. Поселили всех в пионерском лагере «Дружба», на станции Тетерев, в 120 км от ЧАЭС. Строгий режим. Никаких спиртных напитков. Утром подъём в 6-00, завтрак в столовой и автобусом на станцию. Кормили хорошо, бесплатно. Практически «шведский стол» - ешь, сколько хочется и чего хочется, только выносить за пределы столовой продукты запрещалось. В условиях напряженной работы и радиационной нагрузки, питание в целях сохранения здоровья, играет не последнюю роль. Надо отдать должное организаторам работ. Принимались все возможные в тех условиях меры для создания хороших бытовых условий ликвидаторам. Работали непосредственно на четвёртом блоке. Уровень радиации всё ещё оставался запредельным. Развороченный реактор выбрасывал в атмосферу большое количество высокорадиоактивных элементов и аэрозолей. Перед монтажниками поставили задачу – смонтировать биологическую защитную стенку вдоль оси «А» и с торца машзала за четвёртым блоком, что бы хоть немного защитить людей от мощного излучения.

Из воспоминаний Карелина В.А: «Учитывая, огромные радиационные поля вокруг четвёртого блока, было принято решение сборку узлов для биологической стенки производить на площадке у здания управления станции, в некотором удалении от четвёртого блока. Конструкция состояла из железнодорожной платформы, на которую монтировали металлический каркас, обтянутый сеткой, высотой 5,5 метров. Низ платформы зашивали металлическими листами, затем по железнодорожным путям, проложенным вдоль четвёртого блока, устанавливали их на нужное место. С торца машзала проложили железнодорожные пути и по ним установили такие же железнодорожные платформы. Появился каркас защитной стены, который строители заливали бетоном, образуя мощную защиту от радиационного излучения. Для возможности ведения монтажа и сохранности людей, большое внимание уделялось дезактивации территории, где проводились монтажные работы, утилизации активных фрагментов, разбросанных вокруг четвёртого блока после взрыва. Что бы не создавать дополнительно могильники, образовавшееся пространство между смонтированной стенкой и машзалом использовали для захоронения активного грунта и радиоактивных фрагментов, образовавшихся от взрыва. Затем строители заливали каркас стены, смонтированный нами и все захоронения бетоном, доводя радиоизлучение до  более низкого уровня. Таким образом, после возведения стены и перекрытия крыши машзала, значительно снизилось излучение в этом районе и  пространство вдоль оси «А» стало своеобразной монтажной площадкой, где можно было производить укрупнённую сборку и монтаж металлоконструкций для стен и перекрытий четвёртого блока, более безопасно перемещаться людям и транспорту. Нашей бригаде приходилось выполнять эти работы в условиях запредельной радиоактивности. Порой допуски были не более одной минуты. Но никто не роптал, понимали, что другого не дано, и, как на передовой, принимали «огонь на себя ».

После завершения работ по изоляции машзала перед работниками треста «Уралпроммонтаж» была поставлена новая задача -  участие в сооружении «саркофага» на месте взрыва. И снова

Брагин А. Н., Завгороднев В. И., Захаров А. В., Лугинин С. В., Остриков С. П., Карелин В. А. оказались на передовой, приступили к сборке и монтажу крана «Демаг», крайне  необходимого при  сооружении «саркофага». Описывать технологию возведения этого уникального сооружения нет смысла. Хочу только отметить, что люди и техника работали на пределе. Монтировались конструкции весом от 120 тонн  и более. Если учесть, что монтаж вёлся в условиях огромных радиационных излучений, порой с допуском всего одна минута, когда подойти близко нельзя, а все процессы выполняются дистанционно, становится понятно,  с каким напряжением работали люди.  Первая вахта закончилась. В августе из МСУ-111 уехали в Чернобыль Глазырин В.К., Кузнецов С.Г., Сидоров В.С. Вместе с ними выехали монтажники из других подразделений треста – Трёхгорного, Новоуральска, Снежинска, Лесного.  К сожалению, восстановить списки ликвидаторов этих подразделений  внёсших, несомненно, огромный вклад в укрощение строптивого атома, на сегодняшний день не удалось. Стена «саркофага» росла. Приближался, пожалуй, самый ответственный момент – сооружение крыши.  Начальник монтажного главка «Средмаша»  Рудаков В.И. для выполнения этой работы вызвал Страшевского Никифора Ксенофонтовича, в то время главного инженера треста «Уралпроммонтаж». Никифор Ксенофонтович - монтажник от Бога. Начал работать  после окончания института на Ленинградской атомной станции. Молодой, энергичный, обладающий хорошими организаторскими способностями, глубокими профессиональными знаниями  быстро прошёл школу мастера, прораба, начальника участка. Хорошо знал устройство и технологию монтажа оборудования реакторного отделения атомной станции. Молодого, перспективного специалиста назначили начальником монтажного управления по монтажу реакторных систем на Игналинской атомной станции, а в начале апреля 1986 года назначили главным инженером треста «УПМ» в г. Озёрске, Челябинской области. Страшевский Н.К. всегда был не просто руководителем, а  работающим начальником, сам непосредственно находясь на монтажной площадке, мог сесть за кран, проверить и организовать сложный монтажный процесс. Так было и в Чернобыле. Ознакомившись с задачей, которую перед ним поставил Рудаков В.И., Никифор Ксенофонтович начал формировать команду для её выполнения. Предстояло выполнить очень сложную и ответственную работу – перекрыть развороченный блок, другими словами соорудить крышу на «саркофаге». Надо учесть, что монтаж выполнялся в зоне самого сильного излучения, где невозможно было произвести крепление конструкций при помощи сварки, либо другими механическими методами. Собирали как пирамиду. Конструкция должна быть устойчивой, не сложиться, как карточный домик. И всё это только за счет собственного веса металлоконструкций  и чёткого монтажа. Отобрал надёжных, грамотных специалистов среди ИТР и рабочих, с которыми проработал не один год и был уверен в их профессионализме. Ни один не отказался. Приехали с Игналинской АЭС и с Урала: бригадиры Зуев и Родионов А.М., инженер Володя Блохин, прорабы Женя Шарапов и  Юра Петухов и ещё несколько человек с разных управлений. Всего на этой работе в разные периоды было задействовано человек 70, поэтому всех перечислить в книге невозможно, хотя все они, без исключения, заслуживают этого. Из-за переоблучения  приходилось часто менять людей.

Страшевский Н.К.  вспоминает: «В первый же день приезда на вертолёте вместе с Рудаковым В.И. зависли над реактором. У меня волосы дыбом встали, когда увидел что произошло. Предполагал, что разрушения большие, но увиденное превзошло все ожидания. Схема «Елена»,  весит сама 4 тысячи тонн. Кроме того технологически  связана со схемами «Ольгой» и «Романом» почти двумя тысячами стыков диаметром 150мм и засыпана серпентинитом. Какой же мощности был взрыв, чтобы оборвать все эти крепления и такую махину перевернуть  «вверх ногами»?! Разобрались с Владимиром Ивановичем  в ситуации, и я занялся подготовкой к выполнению этой работы. Надо было продумать всё до мелочей. Малейшая неточность, сбой могли привести к непредсказуемым последствиям. Вариантов перекрытия было несколько. Остановились на конструкции, разработанной технологами НИКИМТ (в разработке проекта принимали участие технологи из Озёрска Теплинский В.В., Сидоров В.С., Некрасов И.В., Мантуров А.А. прим. автора).   Конструкция состояла из двух балок, соединённых в одну раму для установки единым блоком. Вес конструкции 185 тонн. Отметка установки 58 метров. Сроки монтажа установил Рудаков В.И. и постоянно держал их на контроле. Но не в моих правилах начинать такую сложную операцию без фундаментальной подготовки. Не смотря на то, что Владимир Иванович поторапливал начинать работу, монтаж я начал на неделю позже установленного срока, зато закончил на две недели  раньше. Не обошлось и без нештатной ситуации. Дело в том, что вес конструкции 185 тонн. Это предельная нагрузка для крана «Демаг» на запроектированном вылете стрелы. 20 сентября весь штаб стройки собрался в бункере у мониторов. Я сидел в кабине крана за креслом крановщика и давал ему команды по подъёму груза. Кран поднимал груз на максимальном пределе грузоподъёмности и максимальном вылете стрелы. Вдруг кран накренился и зашатался как весы. Крановщик выскочил из крана. Через некоторое время выскочил и я. Оценили ситуацию. Левая гусеница крана просела, лопнул трос лебёдки стрелового управления. Возникла угроза опрокидывания крана. Оказывается, крановщик отключил ограничитель грузоподъёмности крана, потому что не хватало вылета стрелы. Произошел перегруз суперлифта – контрольного груза, который находится за краном и соединён и с его  стрелой  полиспастом из тридцати ниток. Возникла опасная ситуация. Кран под грузом мог завалиться.  Но нашелся доброволец, который забрался на кран и, рискуя жизнью, вернул эту махину «самолёт» в предмонтажное положение. Подняли всех на ноги, нужен срочно трос. В течение суток трос доставили. Ребята из треста К.Н. Кондырева перемонтировали его и 23 сентября возобновили подъём. Предварительно  ещё пришлось подправить основание под кран. Краны «Демаг» нас очень выручали. С виду изящные, высокой грузоподъёмности и с большим вылетом стрелы, они давали возможность дистанционно, на большой высоте вести монтаж тяжеловесных грузов. Монтаж «Самолёта» одна из сложных операций. Надо было всю конструкцию установить сразу на четыре опоры. Управление операцией вел сам, дистанционно по телевизору. Ловил буквально сантиметры. Когда опустил конструкцию на опоры, какое-то время держал его, не снимая нагрузку. А.Н. Усанов  с биноклем побежал в галерею, удостовериться, что «Самолёт» приземлился на место. Вернулся он довольный и дал команду: «Всё, расстропляй!», обнял меня и расцеловал. Радовались все. Обнимались, даже прослезились. Ведь с этого момента появилась уверенность в сроках завершения работ по перекрытию реактора,  вышли на финишную прямую. Дальнейший монтаж тоже был сложный. Уложили  рядом с «Самолётом» ещё две балки Б-1 для монтажа следующих конструкций перекрытий, 26 труб, диаметром 1220 мм, длиной 36 метров, толщиной стенки 15,7 мм., которые стали основой  перекрытия «Саркофага», «Кошкин домик», закрывший левую разрушенную часть реактора. После этого по разрешению  В.И. Рудакова я уехал домой отдохнуть. А уже через неделю снова вызвали на монтаж не менее сложной металлоконструкции «Мамонт»  над разрушенной деаэраторной установкой. Балка длиной 42 метра, высотой 5,5 метров, весом где-то 160 тонн. Монтаж очень сложный, на пределе технических возможностей кранов «Демаг» и человеческих сил. Установка «Мамонта», занял около семнадцати часов напряжённой работы. С площадки не уходил, покушать приносили в бункер. Официально в справке я набрал 24,5 рентгена. Конечно, эта цифра далека от реальности. Но были такие условия. Команда дозиметристам - выдавать справки не выше 25 бэр. Но, тем не менее, люди работали самоотверженно. Обстановка была как на войне, только врага не видно. Все, кто работал на ликвидации последствий,  достойны правительственных наград за тот подвиг, который совершили».

            За выполнения ответственного задания, самоотверженный труд на ликвидации последствий аварии на ЧАЭС  Страшевский Н.К. награжден орденом «Трудового Красного знамени» и ведомственным знаком Славского». И ещё восемь  монтажников треста «Уралпроммонтаж» получили различные  награды. Среди них  Медведев Александр Алексеевич награждён Орденом «Знак Почёта», Супрун Владимир Гаврилович Орденом «Трудовой Славы III степени». Медалью  «За трудовую доблесть» награждены: Гришков Евгений Иванович и  Приходько  Вячеслав Иванович, Медалью «За трудовое отличие» -  Безденежных Павел Петрович,  Артемьев Юрий Аврамович, Бойко Владимир Иванович. Жаль, что остальные ликвидаторы, особенно первого периода, которые, работали непосредственно на закрытии развалин четвёртого блока, которые, осознавая всю тяжесть  последствий  для собственного здоровья, самоотверженно выполняли уникальные работы по сооружению «Саркофага», остались не отмечены должным образом руководством страны. 

            Сейчас Страшевский Н.К. руководит собственной монтажно-строительной фирмой. Передаёт опыт молодым рабочим и специалистам. Оказывает материальную поддержку неработающим ветеранам -  пенсионерам треста «Уралпроммонтаж», которые ему за это благодарны. Обидно, но строители уникальных объектов,  первенцев  атомной отрасли, ликвидаторы последствий аварии в 1957году на ПО «Маяк» и Чернобыльской катастрофы в 1986 году,  после развала строительной отрасли, в период перестройки, оказались «ничейными». Лишены возможности на склоне лет жить в достатке. А ведь они не щадили себя, практически своей жизни. Сколько из них сейчас стали инвалидами,  сколько уже ушло в мир иной…!

Одно из ведущих мест в организации работ по ликвидации аварии отводилось специалистам – проектировщикам. Для производства строительно-монтажных работ необходима техническая документация. Спроектировать  что-либо, в отрыве от станции, было очень сложно, поэтому разработка проектов производства работ, конструкций, организационно-технических мероприятий, приспособлений и оснастки производилась на месте, в непосредственной близости от станции, в условиях высоких радиоактивных полей. К этой работе были привлечены ведущие проектные организации Минсредмаша: ВНИПИЭТ, который был основным разработчиком проектной документации по строительству объектов атомной энергетики, НИКИМТ, специализировавшийся на разработке монтажной технологии производства работ, разработке и изготовлении монтажной оснастки, приспособлений, трест «Оргтехмонтаж», где работали отличные специалисты по разработке технической документации на изготовление металлоконструкций, сантехники, вентиляции и т.д.   Теплинский Владимир Викторович в 1986 году работал начальником отдела отделения №6 треста «Оргтехмонтаж» (п. Селятино, Московской области).  Отделение дислоцировалось в г. Озёрске, Челябинской области. Занималось разработкой проектной документации по договорам для треста «Уралпроммонтаж», выполнявшего механомонтажные  работы на строительстве и капитальных ремонтах объектов атомной промышленности, расположенных на Урале, Поволжье, в том числе на строительстве и реконструкции ФГУП ПО «Маяк» - первенце атомной индустрии. Знакомы с «атомкой» давно и досконально. С первых дней, после аварии на четвёртом блоке ЧАЭС, специалисты готовы были выехать для участия в ликвидации последствий аварии в любое время. Вызов для них  пришёл в августе 1986 года.

Из воспоминаний Теплинского В.В.: «Вместе со специалистами отдела - Некрасовым Игорем Валентиновичем, Мантуровым Андреем Аркадьевичем (умер в 2009 году), Сидоровым Владимиром Степановичем с 11 августа по 09 октября работали в составе монтажного района Управления строительства №605. Располагались в помещениях детского сада, недалеко от базы «Сельхозтехника». В это время монтажники треста «Уралпроммонтаж» из г. Озёрска, Челябинской области начали прокладывать рельсы для возведения первой «защитной стены», за которой можно было хоть как-то укрыться от прямого облучения. Закончилась командировка в начале октября, когда на объекте «Укрытие» уложили на перекрытие развороченного энергоблока трубы большого диаметра, практически крышу. Всего нас, разработчиков было человек 20 – работников Научно-исследовательского и конструкторского института монтажной технологии (НИКИМТ) и треста «Оргтехмонтаж», специалистов по разработке металлоконструкций, оснастки и технологии выполнения монтажных работ. Всё, что в этот период делалось из металлоконструкций на площадке четвёртого энергоблока, было либо доработано,  либо разработано специалистами этой группы. На протяжении всей командировки режим работы был следующий: Жили на станции Тетерев в пионерском лагере, в ста км от Чернобыля. Вернее сказать ночевали. Подъём в 6-00, завтрак в столовой, и, в 7-00 автобусом в Чернобыль. В 9-00 начало рабочего дня. Работали до 21-00, с перерывом на обед 1 час. В 21-00 заканчивалось оперативное совещание, на котором определялось, что необходимо сделать до утра и кто остаётся в Чернобыле для выполнения задания, которое обычно делалось до 2-3 часов ночи, затем сон до 8-00 следующего дня. Остальные добирались автобусом в Тетерев к 23 часам, обязательный душ, ужин в столовой и сон до 6-00. И так каждый день, без выходных и отсыпных. Через месяц такой напряжённой работы все «лишние» килограммы испарились без следа, а постоянный «недосып» выработал привычку спать в любых условиях и засыпать мгновенно, даже спустя десятки лет. В процессе возведения «Укрытия» при выполнении, казалось бы, простой операции в нормальных условиях, приходилось сталкиваться с непреодолимыми препятствиями в условиях мощного радиоактивного излучения. Например, что проще - расстропить груз, даже если его вес превышает 150 тн?! На практике это оказалось не так. Мощные электромагнитные поля не давали работать ни электронике, ни электроавтоматике, то есть автоматизировать расстроповку не удавалось. Пришлось придумать конструкцию, которая позволяла ослабленным стропам самостоятельно освобождаться от установленной на место конструкции.

В результате на крыше «Укрытия» появились так называемые «гусаки», которые смотрелись как стая примостившихся на отдых гусей. И таких моментов, когда ситуация казалась безвыходной, обычно  выручала природная человеческая смекалка и находчивость классных специалистов.

Не смотря на очень сложные условия работы в запредельных радиационных полях, специалисты  Министерства среднего машиностроения СССР, обладая высочайшей квалификацией, умением сконцентрироваться в экстремальных ситуациях в кратчайшие сроки построили объект «Укрытие», сооружение совершенно уникальное, не потерявшее своей гениальности и сегодня. Заточив взорвавшийся реактор в своеобразный скафандр, практически спасли не только свою страну, но и Европу от последствий небрежного отношения человека к природе, науке, к атомной энергии».

            Я в Чернобыль была командирована по распоряжению Управления кадров и учебных заведений Минсредмаша в декабре 1986 года. Поселили в пионерском лагере на ст. Тетерев. Утром рано завтрак в столовой и  в 6ч.45мин. автобусом в г.Чернобыль. Наш монтажный район размещался в одном из зданий «Сельхозтехники», последнее предприятие  в сторону станции. Дорога занимала примерно два часа. Первая поездка произвела гнетущее впечатление. Густонаселённый район Украины. Границ между населёнными пунктами практически нет. Вдоль дороги, в основном, добротные подворья, припорошенные снегом. Декабрь, но тепло. Ни огонька, ни следов жизни человека. Мёртвая зона. Сразу охватывает ощущение большой беды. Ведь здесь совсем недавно жили, строили планы на будущее, радовались люди, звенел детский смех. Ещё больше усиливает ощущение беды не собранный урожай. На деревьях висят переспевшие яблоки, груши, не скошены на полях зерновые. В самом Чернобыле дезактиваторщики отмывают дома, дороги, кругом растекается пышная пена.  Проезд в зону по пропускам. Но водители, испытывая острую жалость к местным жителям, иногда брали их в автобус до какого либо населённого пункта.  Однажды такой попутчик, далеко не молодой уже человек,  подсел ко  мне в автобусе.  Разговорились. Спрашиваю – «Часто ездите к своему дому?»  «Да, навещаю. Мародёры лазят. А сейчас похолодало, вещи ведь при эвакуации не дали взять с собой, а что одеть? Вот еду, что - то  прихвачу, посмотрю, как там. Ну а радиация – конечно  страшновато, да только куда деваться? Наживали, а теперь всё оставили».  Какая-то была безысходность в его  облике, тоска от того, что пришлось бросить обжитое не одним поколением место обитания.

 Мне, в первую очередь, предстояло оформить справки о льготном стаже на работников треста «Уралпроммонтаж». Так как  по различным причинам, от меня независящим, я приехала позднее срока указанного в распоряжении с Минсредмаша, все архивы уже подготовили для отправки в Москву. Учитывая их загрязнённость (все документы прилично «фонили»), архивы были упакованы в специальные мешки. Переговорила с Воронковым А.Н., начальником Управления кадров и учебных заведений. Он сначала отчитал за опоздание, а потом объяснил, что в Москве с архивами в ближайшее время работать не будут и, «если хочешь, чтобы твои монтажники получили нужные справки – разбирай». Конечно, хочу. Всего за 1986 год из подразделений треста было командировано в Чернобыль в разное время более 250 человек. Соответственно все они были в «разных мешках». Пришлось, практически, переворошить все, т.к. описей на мешки не было. Работа долгая и нудная. Бывало, в одном мешке найдёшь документы на трёх – четырёх своих работников, а какой переворошишь и в пустую, ни одного. Возвращалась в лагерь  примерно в девять- десять вечера, смотря на  какой автобус успеешь. В автобусе проходили и дозконтроль. Дозиметрист проходил по автобусу и каждого замерял. Если «звенишь» – выходи. Несколько раз и мне приходилось выбрасывать обувь и фуфайку, ехать в лагерь раздетой, а на следующий день получать чистую спецодежду. Справки подготовила, снова всё упаковала в мешки. Можно и домой.  Воронков попросил задержаться. В монтажном районе суета. Конец 1986 года. Многие  уезжают, есть и приезжающие. Нужно оформить документы на отъезд, приказы об увольнении и приёме, маршруты в какой зоне работал, табель отработанного времени. Зарплату рассчитывали по месту основной работы, поэтому исходные документы необходимо было привезти с собой. Есть ещё и приезжающие. В первое время многие пытались решить житейские проблемы за счет командировки  на ликвидационные работы. Кому улучшить жилищные условия, кому получить талон на приобретение автомобиля вне очереди, ребёнка устроить в детский сад и другие бытовые проблемы, - надо ходатайство от руководства монтажного района. Не отказывали никому.  Тогда ещё к ликвидаторам относились с почётом. Получалось иногда воспользоваться  ситуацией даже при отсутствии закона о льготах. Руководителям  работ  хотелось хоть как-то отблагодарить людей за труд – печатали без устали Почётные грамоты и Благодарственные письма. Вновь приезжающих было меньше. Главная задача – сооружение «Саркофага» выполнена. По работе мне пришлось побывать и на самой станции. Страшно было смотреть, как рабочие, в основном солдаты, чистили крышу третьего блока от  радиационных осколков. В специальных костюмах по лестнице они поднимались примерно на высоту 50-60 метров на крышу 3 блока, ломом, наверное, минуту долбили влипшие  в битум от взрыва радиоактивные фрагменты  и возвращались вниз. Второй поднимался следом, собирал совковой лопатой надолбленные фрагменты и складывал в контейнер. Дозы, которые они получали во время этой работы можно только предположить. После наполнения контейнер краном снимали с крыши и отправляли на захоронение. В начале декабря состоялся митинг в Тетереве по поводу окончания первого этапа работ. Перед Новым годом людей отпускали домой отдохнуть, чтобы в январе снова вернуться к восстановительным работам. 27 декабря уехала и я. В Киеве на вокзале творилось что-то невероятное. Чернобыльцев обслуживали без очереди, но если учесть, сколько их там было, эта мера не имела смысла. Все чернобыльцы в основном, были одеты в спецовку и сразу отличались от остальной малочисленной публики.  Я была в своей одежде, поэтому внешних признаков, что еду с Чернобыля не было. При отъезде был один комичный случай. В общий вагон, куда я смогла купить билет, в полном смысле слова ввалился человек, перегруженный поклажей. Через плечо висели два увесистых мешка, в руках коробки, перевязанные шпагатом. Возле меня было свободное место. Упал практически на это место, смахнул пот со лба, передохнул. Потом начал рассказывать, что он из «партизан», был в Чернобыле, но ему повезло. В Иванково, в воинской части был  «на хозяйстве». Уезжая, жалко было оставить добротное одеяло своё, да ещё одно прихватил, тушенка осталась, сгущенка и ещё какие-то продукты – не бросать же такое добро. Вот и нагрузился. Одна только проблема. Как всё поделить между женами.  Первая хорошая, сына воспитывает, а вторая  оказалась жадная и вредная. Если привезти всё домой, сроду не поделится с прежнеё женой!    Беседа с ним меня развеселила, даже стало легче на душе. Не смотря ни на что, жизнь продолжается. И это главное.  Разъезжались ликвидаторы в разных направлениях. Настроение у всех было приподнятое. Чувство гордости за выполненную работу испытывал каждый. Где бы ни работал тот или иной ликвидатор, все они  внесли свою лепту в сооружение «Саркофага» в самый трудный, первый  год после аварии. И действительно, все они имели право чувствовать себя  героями. Тогда еще никто из них не знал, как отразится  эта командировка на дальнейшей их  жизни, на состоянии здоровья, не предполагали, что сначала будет весьма щедрый Закон о льготах для ликвидаторов, а потом, спустя немного лет, этот Закон изменится до неузнаваемости, практически лишит их всех обещанных за потерю здоровья преимуществ.

 Катастрофа  на Чернобыльской АЭС нанесла не только  значительный  экономический ущерб, но и стала источником нового витка радиофобии. В своё время А.Сахаров утверждал, что человечество нуждается в ядерной энергии, и она должна развиваться, но при абсолютных гарантиях безопасности.  Сообщество учёных и специалистов под эгидой МАГАТЭ проделало огромную работу, по поиску новых инженерных решений обеспечения безопасности, по совершенствованию требований, предъявляемых  к безопасной эксплуатации атомных станций, включив в число обязательно учитываемых факторов «ошибку оператора». И такие современные технологии уже существуют.  Ядерная энергия может рассматриваться как чистый и абсолютно необходимый источник энергии при условии, что Человек  будет разумно обращаться с Законами природы. С ядерной энергетикой, похоже, нам придётся подружиться. За ней будущее.    

Слева на право: второй Некрасов И.В., Сидоров В.С., Теплинский В.В., Мантуров А.А.

(первый проектировщик из Москвы, фамилию не смогли установить.)

Группа проектировщиков из разных проектных организаций

во втором ряду снизу, слева второй Теплинский В.В.

Если вы стали очевидцем какого-либо события, присылайте сообщения, фото и видео на любой мессенджер (viber, whatsAppp, telegram) - +7 902 896 51 63 или почту редакции panorama@ozersk74.ru, либо через форму добавления новостей, а также в нашу группу «ВКонтакте». Телефон редакции 5-94-14.