С чего начинался город

Приехали мы в товарном вагоне

Вот вы задавались вопросом: поселок Татыш – это что? Начало нашего города. Поселок Татыш  - это  конец  1941 и  1942 год, меня и сестер уже привезли как иждивенцев. Мы жили в Ярославской области Нерехтский район, станция Бурмакино. У нас было Военно–морское производство. Все за колючей проволокой. И вот, когда над нами стали летать самолеты, видимо, разведчики, то родители стали говорить, что нас увезут. Как бомбили Ярославль, у нас было видно зарево пожара. И вот я, конечно, не помню точно когда, в каком месяце нас стали вывозить, но 22 февраля 1942 года наш поезд товарняк остановился напротив озера Акакуль. Знаете,  где сейчас база отдыха «Волна», там раньше был рабочий поселок, который обслуживал пионерский лагерь. А пионерский лагерь «Орленок» раньше назывался пионерский лагерь Челябинского тракторного завода имени И. В. Сталина. Там были ворота, и сверху было написано: «ЧТЗ». А вот в  полукруге ворот: 

«Имени Сталина». Так вот нас вывалили из товарного поезда и сказали: «Бабы с детьми идите на те огоньки. Вас примут, есть договоренность. А мужики грузите свое тряпье ( подводы здесь уже стояли, ждали) и вас повезут туда, где вы будете жить эту зиму». Мы пошли, я старшенькая была, мне  8 лет было, потом еще две сестренки, дошли здесь рядышком. Нас приняли - прямо здесь в уголочке улеглись, поспали. Утром нас отец нашел и повел  по лесным дорожкам, через пионерский лагерь. Пионерские дачи стояли пустые, где сейчас лагерь «Звездочка». А раньше этот поселок  назывался «Сайма». Вернее не поселок, а большой деревянный дом, где жили рыбаки. Они ловили рыбу для работников Челябинского тракторного завода. И около Саймы строили хорошие деревянные из бруса дома. И сейчас в «Звездочке» эти дома  есть.  Там, где  на горке сейчас клуб и столовая сделали госпиталь во время войны. Госпиталь для раненых. Привозили их туда. Нам всем бросали клич: «Рвите хвою сосновую, и приносите». 

Первый дом в посёлке Татыш

Как мы зиму пережили

Зиму мы там прожили. А жили так: вот большая палата, стоят буржуйки, может одна, а может две железные, вот одна семья, вот вторая семья, вот третья семья. Сколько семей в этой палате было, я уже не помню, да и не сосчитать. По весне нам сказали: «Переезжайте, вот уже непосредственно в  пионерские дачи». Там уже каждую большую  палату перегородили на три комнатки, сложили печки из кирпича. Печь, как голландка,  и плита. Вот мы переехали туда. Переехали, а что там перевозить–то было? Какие–то узлы, шмотки и все. Может быть, отец на какой–то таратайке перевозил. Мы жили в этих дачах по 1946 год. Вот так вот смотришь на стену и видишь небо. Доски были в два ряда, между ними были, видимо, когда–то  опилки, они осели, внизу то мы ничего не видели, а повыше видели небо. Топили круглосуточно, чтобы не замерзнуть. Спали обутые и одетые. Благо деревья нам разрешали валить, кто где захочет валить. Отец говорил «Райка, на кого бы ты не выучилась, на врача или на инженера, это были две специальности, какие знали люди, но ты должна все уметь делать. Вот так надо заруб делать, вот так надо лес валить, распиловку делать, вот так рубить, колоть». С восьми лет мне с сестренками приходилось помогать родителям. Мама, чтобы мы не умерли с голоду, ходила по окрестным деревням и обменивала вещи на продукты. Деревни здесь были глухие, забитые, в них ничего из вещей не было. Моряки отдавали нам что-нибудь цинковое, бидончик, канистры из–под пороха для снарядов.

Там, где теперь завод 20

Работали там, где сейчас стоит 20 завод, были только мастерские и военные склады, вот там и работали моряки. Бытовал анекдот – морячков  спрашивали:  «Скажи матрос, сколько тебе платят?

– Военная тайна.

Матрос, а сколько тебе хлеба дают?

– Военная тайна.

А работа тяжелая?

- Еще бы, потаскай–ка мины, снаряды да торпеды». 

Таким образом мы прожили до 1946 года. Поселок Татыш постепенно расстраивался и из того поселка, где мы ночевали первую ночь и из пионерских лагерей людей стали переселять в Татыш, давать им комнаты в бараках. В 1946 году осенью, у нас был один-единственный   инженер Быков, на все строительство № 103, был склад № 2061, он располагался где 20 завод, а был склад № 2013 между поселком Татыш и поселком Лесохим. Когда я приехала поселок Лесохим уже был. Что там было, мы не знаем. Но когда–то  Павловская Наталья Николаевна  писала, что ее отец занимался расследованием, и установил, что там, якобы, был архив всего Морского Министерства.  И вот, когда мужчины собрались у нас в комнате, на Акакуле, то я  запомнила на всю жизнь высказывание этого  инженера Быкова, он сказал: «Мужики, отсюда надо уезжать и чем быстрее, тем лучше. Быстрей бегите отсюда. Берите свои семьи и уезжайте». Тогда был 1946 год.

Было очень строго

Тогда еще не было так, что взял и побежал. Тогда все строго было. «Что здесь будет, а здесь, говорит, будет в конце 1946 года под озером завод». А после войны к нам приехала моя двоюродная сестра, она раньше жила в Карабаше, она всю войну прошла. У меня два брата воевали, один Брюхаткин Николай Тимофеевич, о нем пишет Н.Н. Дындыкин в книге «Солдатские рассказы». Это мой  брат, который погиб (без вести). Его забрали в Ярославской области. Он обучался в Рериховском районе. Дындыкин пишет, ссылается на приказ Сталина, где Сталин требует  разобраться, почему солдаты гибнут на фронте от голода, на Калининском фронте. Мой брат писал маме в письмах: «Пришли хоть сухариков и махорки». А мама плачет и пишет: «Тебе я пошлю, а девчонок чем кормить буду». Всего три письма было. Тогда уже карточки были. Старший брат пришел с войны контуженный, израненный. Он умер в 1976 году.

«Бегите отсюда». Отец сначала ничего не говорил. А в 1947 году нам дали комнату в Татыше. А вы спросите, где мы учились? Когда мы приехали, первый год мы нигде не учились. А вторую зиму  нам организовали школу в пионерском лагере, в одной из дач. Парты и столы были. Один ряд был -  первый класс, второй ряд -    третий класс. В другой комнате - второй и четвертый классы. И все. Это что было в пионерском лагере. Там я закончила два класса. Это что было в пионерском  лагере. А потом в Татыше, уже  в теплом бараке, сделали школу, вернее просто комнаты. И  в третьем классе из пионерского лагеря «Орленок» мы выходили на железную дорогу, а потом по железной дороге мы топали до  Татыша. И в Татыше уже учились в школе в две смены. Ходили кучками. Назад темно идти было.

То, что осталось от бывшего клуба в посёлке Татыш

Жаль, не знали, что можно есть лягушек

А по весне, голод страшный был, стали рвать всякую траву, которую можно было съесть.

Мы-то выжили, а один мальчик вытащил из земли корень, думал что морковь, а он ядовитый оказался. Так вот он умер. И нам родители запретили что-либо выдирать из земли. Если кто щавель найдет - так это сказка! Медуница,  желтые «баранчики». Мы когда с Татыша шли, то проходили мимо болотины большой. Она соединяла Татышское озеро и озеро Акакуль, протоку.

Столько там было лягушек! Кто бы знал, что их можно было есть! Икры столько лягушачей, самих лягушек – это видимо – невидимо. Я только смотрела, лягушки скачут такие толстые и говорила  ну, господи,  почему только  их нельзя есть. А, оказывается, это был деликатес.

И когда нам дали здесь комнату в бывшей школе, в бараке, это был 45 год. В 1945 году, по Трудящихся, 4, моряки выстроили двухэтажную громадную школу, сейчас это жилое здание.  На Трудящихся, 6 было построено шикарное двухэтажное  женское общежитие, дальше шел двухэтажный дом. А дальше шел барак на 4 квартиры, сейчас там полиция. Барак был каменный. И жили в этом бараке: начальник строительства и начальник политотдела строительства, начальник склада №-2061 и начальник политотдела склада  №-2061. Вот эти 4 человека жили в данном доме. Дорожку перейдешь улицы Залесского,  был барак деревянный на 12 квартир, вот там нам дали квартиру. В барак заходишь,  тамбур и три квартиры: наша двухкомнатная, прямо однокомнатная и направо еще однокомнатная. И вот когда наш отец получил квартиру, все еще при моряках, то все говорили, что где-то новостройка, 1947 год. Но никто ничего не знал. Сестра из Карабаша стала работать в мастерских и вышла замуж за матроса. Он был не простой матрос, а где–то  все при начальстве.  Их пригласили на новостройку,  на озеро, где Озерские предприятия строили. Он пришел и говорит: «Я увидел что–то страшное. Громаднейший котлован и мы туда смотрим, а внизу поезд ходит, вагонетки какие - то. Потом когда я стала работать на 156 заводе, то поняла, что это вероятно был котлован под реактор.

Соцгород

Потому что вышел приказ 28 марта 1948 года, что город закрывается, будет общая зона. Как звали - Соцгород, куда люди приезжали. В Соцгороде зона была уже в 1947 году. А в Татыше, где мы были с моряками, зоны не было, вернее  Морская зона была и раньше. Но она была такая: мы идем в школу, подойдем поближе к школе, посмотрим  по сторо нам, нет часовых.  Один поднимает проволоку и мы все туда. Вот так было. Когда объявили, что город закрывается, мама криком кричала: «Тимофей, давай уедем отсюда!» девчонки что-то страшное говорят о новостройке. «Ни жуя!» ответил отец, «я наконец-то получил отдельную квартиру». Сколько лет человек со своей семьей  ждал свою квартиру, может 10 лет. Я не помню. И мы остались. Это было в 1948 году. 

Мы здесь учились.  В 1949 году я закончила 7 классов, у меня была мечта стать медицинским работником, потому что мама все время болела. Я не помню где я взяла адрес, но я послала документы в Челябинскую фельдшерско–акушерскую школу. И мне пришел вызов, что я должна приехать сдавать экзамены. А здесь уже все было закрыто. Никого не выпускали. Я пошла к генералу Ткаченко, а был и Норенко. Точно не помню к кому. Строительная контора была там, где были библиотека, старый парткабинет и подальше была еще одна строительная контора, где эти генералы заседали, в конце улицы Блюхера, где сейчас дом 21. Я пришла с заявлением.  Генерал так на меня орал:  « Мы будем завозить студентов из разных городов, чтобы учились в нашем техникуме для нашего производства, а вы проситесь уезжать. Никогда и никуда отсюда никого не выпустим».

- А что же мне делать?

- Срочно пиши, чтобы тебе вернули заявление.

Я написала. Документы мне пришли. И мы сдавали экзамены для поступления в наш техникум, по улице Ермолаева, где была школа №1, а сейчас СЮТ. Сдали экзамены. А учиться  то было негде, здания не было. Первый курс мы учились в бараке на улице Зеленая, сейчас там стоит городская поликлиника. И там была еще улица Олега Кошевого. А студентов, которых привезли из других городов, сначала два месяца учили в  пионерлагере Акакуль, а потом в октябре – ноябре их перевезли на улицу Ленина, где большая гостиница, там было  общежитие для студентов и столовая. Все для студентов. Они учились то в бараках, а в основном в ЦЗЛ, там были помещения, где можно было слушать лекции в первую и вторую смену. Это был техникум. Когда мы первый курс закончили, сдали нынешнее здание института МИФИ, в то время это здание было  зданием техникума ЮУПТ.

Как мы на первом курсе ездили в город.

Автобусы не ходили. На 20 заводе  работали люди, которые жили в Татыше. Потому что дороги до Татыша не было, была лишь лежневка, это когда брус деревянный лежит на подставках, две колеи под колеса и соединены между собой. Ехали, когда по дороге шли встречные машины, то водитель смотрел, где есть карман, слева или справа, чтобы пропустить машину. Выезжали на поворот на бетонку. И здесь уже по дороге мы ехали, считали, что уже на месте. Первый раз в город, когда зону закрыли, мы приехали в 1948 году, по весне, когда цвели подснежники. Мы первый раз вышли за Татыш. Поселок Татыш заканчивался там, где сейчас площадь круглая. От площади в сторону железной дороги и Лесохим – это все было наше. А справа, где столовая, магазин, клуб Пушкина - лес дремучий был,  паслось стадо. Мы вышли, голосуем. Тогда всех подбирали. Грузовая машина остановилась, и нас довезли до города. Смотрим -  площадь  Ленина. Довезли нас до пересечения улицы Ермолаева и Дуговой (ныне -  Колыванова). Дальше не везли. Мы вышли и спросили, где здесь магазины. Идите на улицу Дуговую и дальше на улицу Новую (Блюхера) и там будет Соцгород. Улицы Новой не было. Была просто просека, и грязь непролазная. Мы шли по лесу, между соснами, пнями. Там было только направление.

И вдруг открылась красота

И вдруг перед нами открывается площадь громадная, город. Налево какие-то сарайчики, киоски. Вниз бараки. Направо бараки и смешанный магазин, где улица Уральская. И мы, куда идти дальше, не знаем. А там, где  сейчас дом связи, был кинотеатр барачного типа. То ли «30 лет ВЛКСМ», то ли  «30 лет Октября» или дом офицеров. Мы были восхищены. Такая красота  после непролазной грязи – бараки, киоски, магазин.

Когда в 1949 году я училась в техникуме, мама сказала, что нам надо сфотографироваться втроем с сестренками. Я узнала где есть фотография и еду туда, где по щиколотку грязи и слева от Д/К была фотография. В каком–то бараке. И там мы фотографировались. И там же фотографировался А.С. Кандрушин со своей семьей. Мы с ним учились вместе.

Ездили мы все в телогрейках. А ездили с Татыша мы: я, Славик Михайленко,  Лоскутов, Бородин, Женя Кучук, Меркулов Анатолий Дмитриевич. Пятеро парней и я одна девчонка. Выходили на край Татыша, голосовали и ехали на занятия. Да по дороге еще ребята не раз меня макнут в снег. Приезжали замерзшие. Я все это вешала сушить и шла на занятия. Училось народу видимо – невидимо. Из Кинешмы, Дзержинска, Каслей, Кыштыма, Челябинска. Здание техникума соединялось галереей со зданием общежития.

Из воспоминаний   Раисы Тимофеевны  Любимовой

(клуб – встреча «Озерск нашего детства и юности», в библиотеке семейного чтения, Гайдара 22, 23 октября 2014 года)

Текст приведен в авторской редакции (записи на диктофон)

Фото Наталии Павловской из www.ozersk74.ru 

Если вы стали очевидцем какого-либо события, присылайте сообщения, фото и видео на почту редакции panorama@ozersk74.ru, либо через форму добавления новостей, а также в нашу группу «ВКонтакте». Телефон редакции 5-94-14.